Ник Испанец - Страница 19

Глава 24. Сплошная философия

Тимоха понуро брел краем этой язвы, высматривая перспективную компашку бомжиков, к которым у него было одно поручение. Компашка нашлась. У костерка, живописнейшего вида персонаж, с длинными волосами и бородой до пояса, что — то вещал, в стиле проповедника, ему внимало еще пятеро.

— Привет честной компании! У меня 500р. есть, кому надо?

— А смотря, что за них попросишь.

— Прогона знаете? Надо его сюда организовать, скажите — Рембо спрашивает.

При слове Рембо, братва зашевелилась и запереглядывалась, искать Прогона вызвались сразу двое. После их отхода, в компании наступила весьма натянутая пауза и чтоб ее разогнать немного, Тимоха обратился к ранее говорившему оратору, который сильно смахивал на дервиша или индийского йога, и попросил продолжить базар. Обратился и немедля пожалел об этом, ибо тот понес такую пургу, что хоть санитаров из дурки вызывай.

Вот интересный народец — бомжи. Все прошли в этой жизни, многие смерти не раз в глаза смотрели, а остались, в душе, как дети. В любую сказку поверить готовы, в любой бред. Если спросить у наиболее колоритных представителей этого сообщества есть ли у них шанс подняться в этой жизни до уровня долларовых миллионеров, ответов, скорей всего, будет два. Первый, это то, что ему и нафиг не нужно никакое миллионерство и второй — что есть, несомненно.

Их мировоззрение устроено таким чудным образом, что подразумевает, если человек скатился с самых высот до уровня помойки, то почему бы ему и не подняться снова вверх? То, что этот лифт работает только вниз, их ум признавать наотрез отказывается. «Из князи в грязи» примеров сколько угодно, но вот чтоб наоборот? Через, примерно, год бомжевания, наступает необратимая деформация личности, и ходу назад как правило нет…

А оратор вещал, тем временем. Из всего словесного поноса, который обрушился на его бедные уши, следовало, что появился очередной Мессия, который обязательно вытащит нашу бедную Россию из задницы. И вроде как, прячется этот Мессия от слуг сатаны среди них, бомжей, ибо только они чисты душой и ведут подобный образ жизни исключительно ради подвижничества и презрения к дензнакам. Но тер он очень складно, кличку имел, за красноречие Игумен, и Тимоха понемногу увлекся, особенно когда тот переключился на буддизм и вообще восточную философию. Тема эта была для него очень близкая и он даже хотел вклиниться в монолог, ибо некотрые сентенции оратора ему показались несколько спорными и допускающими двойное толкование.

Глава 25. Два дуплета из обреза

Но тут его взгляд упал немного в сторону и нашего героя продрал мороз по позвоночнику. Метрах в тридцати от костра сидел солдат. Тот самый, из сна, сидел на корточках и пристально смотрел на него «зрачок в зрачок». Тимоха от неожиданности, резко вскочил на ноги и тут оглушительно грохнул выстрел. В спину, между лопаток, как ногой в прыжке ударили, он кубарем влетел в толпу бомжей, кого — то сбил с ног, кто — то упал на него и тут хряснуло второй раз и раздался дикий пронзительный визг. Это завизжала, сидевшая в общей компании, насквозь пропитая шалава, неопределенного возраста. Его спасло два момента. Первый, это несомненно солдат, не подскочи он от неожиданного видения — заряд дроби попал бы точно в затылок, а так он пришелся ниже, между лопаток и келавровый бронник с этой задачей вполне себе справился. И второй момент, это шалава. Та, после первого выстрела вскочила, крутанулась в сторону и приняла на себя дробь второго выстрела. Дальше была куча мала и жуткая суматоха.

Все действие происходило рядом с несколькими бомжацкими балаганами, образующими своеобразный хутор. Сейчас там была паника и метался народ. Тимоха, с Глоком в руке, шустро забился в проход между таким домиком и рядом каких — то ящиков. Надо было оценить обстановку. Тут к нему заглянула волосатая рожа и он чуть не спустил курок, но вовремя узнал дикую харю Игумена. Тот, в отличии от Тимохи, стоял лицом к стрелявшему и хорошо заметил огонь выстрела из ближайшего балагана, голову не потерял и немедленно указал последнее местонахождение злодея. На поясе у Тимохи, была очень объемистая сумка — кенгуру, в которой вполне себе располагались две, не особо мощные, наступательные гранаты. Одну из них, он не размышляя долго, забросил в указанный балаган, ибо занавеска из старой шторы, выполняющая роль дверей, это позволяла.

— Ложись, граната!

Заорал при этом, бомжи дружно попадали, грохнуло не особо сильно, шалава визжала явно громче.

Обойма «Глока» 15 патронов, всю ее он выпустил веером, прошивая балаган насквозь, вслепую, в полуметре от земли, так как противник наверняка упал на землю. Внутри, вроде как, что — то вскрикнуло. Быстро сменив обойму и упав на землю, он подал голос.

— Эй, если жив — отзовись, щас еще одну кину.

В ответ, после не большой паузы, грянул дуплет из обреза, Тимоха все понял. Держа пистолет наготове, он зашел в балаган. Посмотрел, вышел и спокойно двинул осматривать подбитую шалаву, которая продолжала визжать, как пилорама в мебельном цеху, на одной высокой ноте. За ним следом сунулся Игумен и вылетел назад, как током ударенный и Тимоха про себя усмехнулся, там было от чего выскочить. У тела, внутри лежащего, почти не было головы, ибо дуплет крупной дроби вошел явно под челюсть. И ступня одной ноги почти совсем оторвана, кости наружу. С Глока пули, наверняка так же не все мимо пролетели, балаган совсем маленький. Ну, что ж, человек сам сделал выбор, его право.

Глава 26. Возраст за сорок, на плече мозоль

Вот чего только нету в загашниках у бомжей! Вот просто, ради интереса, попробуйте найти промедол из войсковой аптечки? Не героин, не ЛСД или эфедрин, именно промедол в шприц тюбике? Слабо? А у бомжей нашелся и гнусный визг после укола, сразу прекратился. Заряд дроби умудрился угодить в единственную часть тела прошмандовки, где не было крупных кровеносных сосудов или жизненно важных органов. В жопу. Тимоха без сомнений вручил двадцать тысяч и велел немедля тащить ее в больничку, дробь из толстой задницы иголкой не вытащить. Четверо бродяг поволокли ее на самодельных носилках. Теперь, после таких жертв, наверно год у братвы сосать бесплатно будет, некстати подумалось Тимохе, но надо было осмотреть тело.